Три письма Николая Рериха Игорю Северянину
В обширном эпистолярном наследии Николая Константиновича Рериха встречаются имена многих известных деятелей мировой, но, главным образом, русской культуры. Это объясняется и разносторонностью интересов, и авторитетом человека, много сделавшего в этой области. «Художнику должны быть просто специальности известны, должны быть известны стремления общества», - считал Рерих. «Универсальный Рерих» – отмечал в одном из своих стихотворений эту особенность художника Игорь Северянин. И не только благодаря этому много лет спустя Рерих, которому эта фраза, кстати, вначале «показалась обидной, а оказалась по добру, для стиха понадобилась», с радостью встретил первое письмо, посланное ему Северяниным в Индию в 1938 году. «Радость была в том, что Ваше творчество было мне близким и Ваше имя прозвучало во всех странах, в которых я был за эти годы», - отвечает поэту художник. Известны всего только три письма, и то только рериховских, письма Северянина не сохранились. Но по ответным письмам Рериха, зная северянинские проблемы тех времён из других источников, нетрудно предположить, о чём он писал – это и просьба о содействии в издании его произведений, и рассказ о его материальных проблемах. Николай Константинович, как всегда и всем, отвечает тактично и мудро, успокаивает поэта. И хотя и был в курсе того, что с его именем связывают «слишком много скандальных историй», всё же считает, то не стоит «судить слишком сурово», надо «иметь на всё открытый глаз», как он писал тогдашним руководителям Рериховского общества в Риге. При этом надо иметь в виду, что все три письма датированы тяжелейшим для Европы, да и для всего мира 1938 годом. «Сами видите, - пишет Рерих Северянину, - какой свирепый Армагеддон сейчас гремит. Книга стала не нужна… огрубение повсюду весьма велико. И красота поэзии для людей сейчас звучит не только отвлечённо, но даже мертвенно. Закрываются книжные магазины, книжные издательства. С каждым днём положение вещей ухудшается, и человечество из кожи вон лезет, чтобы навредить самому себе». К слову, надо отметить, Николай Константинович, как всегда, верен себе – он не умеет быть сторонним наблюдателем. Ещё в начале Первой мировой войны, в 1914 году, он становится инициатором, а в дальнейшем – и активным участником борьбы за заключение международного соглашения об охране культурных ценностей в военное время. «Пакт Рериха» – дань памяти его усилиям, был принят ООН в послевоенные годы. Что же касается проблем Игоря Северянина, Рерих советует ему: «Вам удобнее и дешевле издать рукопись в Таллинне и Нарве». И высылает деньги на это. Художник ободряет поэта. «Может быть, Вам иногда кажется, что у Вас нет читателей. Но даже в нашей горной глуши нам постоянно приходится слышать прекрасные упоминания Вашего имени и цитаты из Вашей поэзии. Ещё совсем недавно одна неожиданная русская гостья декламировала Ваши стихи, ведь Вы напитали Вашими образами и созвучиями многие страны». Николай Константинович пытается вселить оптимизм в душу поэта: «Мы будем светло мыслить о лучшем русском будущем, - пишет он. - Уж больно щедро было русское даяние. Потому-то так трудно усмотреть и урожаи. Русская музыка, русский образ, русские слова запечатлены во всех частях света. Нет такого дальнего острова, где бы не отобразилась русскость. Даже и в трудах, и в трудностях будем беречь Русское Сокровище. Оно так велико и прекрасно, что за ним будущее». Трудно предположить, как сложились бы в дальнейшем отношения между этими такими разными людьми. Почта с началом военных действий в Европе стала работать всё хуже и хуже: письма зачастую идут окольными путями, многие из них просто теряются. В 1944 году Н.К.Рерих, потеряв связь со многими близкими ему людьми, обеспокоенный их судьбой, в частности, вспоминает и Игоря Северянина, «тоже любившего русский народ. Где он? Жив ли?» Не ведая, что Игорь Васильевич Северянин (Лотарев) давно уже (с декабря 1941 года) покоится на одном из таллиннских кладбищ, оказавшись ближе к своей помнящей его родине, чем вспомнивший его художник, похороненный в далёкой Индии.
|
 вернуться |