Пакт Рериха и Эстония

Пример Таллинна показывает, что местные культурные деятели отозвались.

Н.К. Рерих. Письмо Р.Я. Рудзитису. Наггар, Кулу. 2 января 1938¹³¹

Переезд Н.К. Рериха после 1917 г. в Западную Европу, США, а позже в Индию не ослабил интереса художника к Прибалтике и, в свою очередь, интереса Прибалтики к Рериху. 30 сентября 1923 г. он советовал своему ближайшему сотруднику, рижанину Владимиру Анатольевичу Шибаеву (1898-1975): «С Ревелем снестись полезно»¹³². Что под этим имел в виду Николай Константинович, ещё предстоит выяснить. Так или иначе, но первые рериховские культурные инициативы проникали в Эстонию именно через Шибаева. В 1925 г. в Риге по инициативе Рерихов он организовал группу изучающих Живую Этику, международную книготорговую фирму «World Service» и филиал издательства «Алатас». В 1928 г., когда Шибаев уехал в Индию работать секретарём Николая Константиновича, всю эту работу координировали врач Феликс Денисович Лукин (1875-1934), возглавивший «Латвийское общество друзей Музея Рериха в Нью-Йорке»¹³³, и его преемники — К.И. Стуре и Р.Я. Рудзитис.

Пик активности рериховского движения в Прибалтике приходится на конец 1930-х гг. Этому в значительной мере способствовали созданный в 1937 г. при упомянутом выше обществе музей имени Рериха и местные комитеты Пакта Рериха, или Пакта Мира — Международного договора об охране художественных и научных учреждений и исторических памятников в период военных конфликтов.

Беспокойство художника за судьбу памятников культуры в то время было особенно острым: приближалась новая мировая война. Но Рерих мыслил и о далёком будущем, когда защита культуры будет не менее актуальной. В письме к Н.Ф. Рооту в Эстонию от 17 января 1938 г. он отмечал: «Очень странно, что в некоторых странах плохо понимают значение Пакта о сохранении культурных ценностей. Ведь дело не в том, что в каждой стране хорошо или дурно заботятся о своих ценностях, но важно развить и международное понимание и охранение мировых сокровищ. Вот теперь в Китае разрушено более ста университетов и образовательных учреждений, японцы обратили Храм Неба в казармы и, как пишут газеты, разрушили превосходное изваяние Минской династии. Такие вандализмы недопустимы. Пусть и молодое поколение от первых школьных лет знает, как беречь такие народные достояния»¹³⁴.

Утверждение Пакта Рериха в Эстонии поначалу проходило также весьма драматично. Осенью 1933 г. председатель Французского комитета Пакта Рериха, двоюродный брат Николая Константиновича, барон Михаил Александрович Таубе посетил Таллинн, о чём сообщил Рериху. Художник начал ответное письмо с благодарности: «Спасибо большое за Ваше прекрасное обращение к Вашингтонской Конвенции¹³⁵, за Вашу открытку с видом Ревеля и за письмо № 9. Вы правильно называете Вашу поездку таинственной. У нас сложилось такое впечатление, ибо по намёкам Вашим в открытке и в письме нужно ожидать чего-то очень значительного. Конечно, проехав столько городов, Вы могли и даже неминуемо должны были увидать множество людей, от которых по разным областям нашим, наверное, у Вас накопилось много данных. Какие у Вас разговоры были в Ревеле и в чём их благожелательность, если пока что правительство отлично уклонилось от Конвенции?» (25 октября 1933)¹³⁶. Таким образом, в 1933 г. Эстонская республика ещё не поддерживала Пакт Рериха.

В 1934-1936 гг. Карл Иванович Стуре координировал всю работу в Прибалтике, искал сторонников, связывал единомышленников, передавал им новости от Европейского центра при Музее Рериха в Нью-Йорке и непосредственно от самого художника и его жены. В своих письмах к Г.Г. Шкляверу Елена Ивановна высоко оценивала его усилия по продвижению Пакта, называя его «очень деятельным президентом»¹³⁷. В результате целый ряд влиятельных эстонцев уже в 1934 г. заявили о своей поддержке Пакта. Назовём тех, чьи имена упоминает Елена Ивановна в своих письмах: жена брата президента Эстонии госпожа Пятс, журналист и издатель, глава Союза печатников Эстонии, брат госпожи Пятс Александр Вейлер (1887-1950), историк и просветитель, директор отдела науки и искусства министерства просвещения Эстонии Готлиб-Пеэтер Ней (1881-1973), министр иностранных дел, профессор международного права Ханс Пийп (1884-1942), дипломат и политик, бывший посол Эстонии во Франции Каарел Роберт Пуста (1883-1964), график Гюнтер-Фридрих Рейндорф (1889-1974)¹³⁸, художник, в дальнейшем председатель Эстонского инициативного комитета Пакта Рериха Эдуард Таска (1890-1942)¹³⁹, редактор Ламан, переводчик Учения Живой Этики на немецкий язык К. Миллер, медики Станкевич и Перль¹⁴⁰. Спустя какое-то время к ним присоединились: вице-президент и министр просвещения Эстонии, президент Эстонского культурного фонда искусств Владимир Пятс (1878-1958)¹⁴¹, генеральный секретарь Эстонского культурного фонда искусств А. Кяли, живописец и скульптор, преподаватель Эстонского государственного художественного института, в октябре 1937 г. официальный представитель от Эстонии на I конгрессе Прибалтийских обществ Рериха в Риге Иоганн Гринберг (1887-1951)¹⁴², журналист, в дальнейшем секретарь Эстонского инициативного Комитета Пакта Рериха Альфред Тамм¹⁴³, скульптор, декан и директор Тартуского государственного художественного института Антон Старкопф (1889-1966)¹⁴⁴ и другие.

Но нашлись и ярые противники, действовавшие под самыми «культурными» вывесками. Прежде всего это «евразиец» барон Андрей Владимирович Икскуль, руководитель эстонского общества «Круг Мысли»¹⁴⁵. Без разрешения Рерихов он воспользовался знаком Музея Рериха в Нью-Йорке для своего общества, при этом активно дискредитировал как имя Рериха, так и саму идею Пакта, создав, по определению Елены Ивановны, «Предательское гнездо в Ревеле», по некоторым данным, инспирированное ГПУ¹⁴⁶. Это послужило толчком для ограждающих действий со стороны Рерихов. Елена Ивановна просила Стуре официально зарегистрировать символику Музея в трёх прибалтийских странах — Латвии, Литве и Эстонии — и впредь внимательно отслеживать все подобные инциденты. В письме Г.Г. Шкляверу от 24 октября 1934 г. она писала: «Недопустимо, чтобы сомнительные организации прикрывались нашим знаком. Вообще, мы должны быть очень осторожны с новыми группами. Так, в Приб[алтийских] странах они должны иметь апробацию К[арла] И[вановича] и чартр из Амер[ики] на право Им[ени] и знака, иначе мы расплодим такие ячейки, от которых потом не отделаемся»¹⁴⁷.

В итоговой монографии о развитии движения Пакта Рериха и Знамени Мира во всём мире (1947)¹⁴⁸ зафиксированы самые ранние известные нам эстонские публикации, посвящённые Пакту и связанным с ним событиям культурной жизни Эстонии:

1. Бушман Н.¹⁴⁹ Участие женщин в борьбе за мир. Таллинн, 1934. На русском языке.
2. Päewalehy. Roerich pakt kultuuri Kaitseks. Tallinn, 1934. На эстонском языке.

Итак, первый прорыв в деле Пакта Рериха в масштабе Эстонского государства произошёл уже к концу 1934 г. Стуре и его сотрудники добились, что «За ратификацию Пакта будет изъявлено согласие Трёх Прибалтийских Государств»¹⁵⁰. 21 апреля 1937 г. Рудзитис писал Рерихам, сообщая о достигнутых результатах в деле продвижения Пакта: «Мы показали, что наша идея о Культуре есть Сила <...> и впредь с нами как организацией не могут не считаться. С другой стороны, большое значение имеет и то, что все мы, все три страны, выступали коллективно...»¹⁵¹

28 апреля 1937 г. в газете «Вести дня» появилось сообщение под заголовком «Эстония объединилась с Пактом Рериха», а 18 декабря того же года в газете «Сегодня», круг распространения которой захватывал и Латвию, и Эстонию, была опубликована статья, информировавшая о создании в Таллинне постоянного Эстонского комитета Пакта Рериха.

В написанном Н.К. Рерихом в том же году очерке «Эстония» это событие нашло отражение: «Слышу, что в Таллинне образовалась группа нашего Пакта по сохранению Культурных ценностей. Этот Красный Крест Культуры близок, или, вернее, должен быть близок, всем векам и народам. Во взаимной охране Культурных ценностей не может быть никаких разделений, соревнований и раздражений. Пашня Культуры является общею пашнею».

Эта же мысль, но применительно к организационным моментам создания Эстонского комитета Пакта Рериха, была высказана Николаем Константиновичем и в письме к Беликову от 5 ноября 1937 г.: «Ваша мысль о создании группы моего имени в Ревеле должна быть координирована с несколькими подобными же пожеланиями, высказанными в том же городе. Чтобы не произошло невольного столкновения, очень советую Вам списаться с Председателем нашего Латвийского Общества Рихардом Яковлевичем Рудзитисом (Stokholmas 35, Mezaparks, Riga), который находится в курсе образования Балтийских групп. Хуже всего, когда доброе желание не встречается, но сталкивается с таким же»¹⁵². Это пожелание Павел Фёдорович выполнил и в таком ключе сотрудничал в инициативном комитете Пакта Рериха в Таллинне. По его данным, в 1937 г. было лишь объявлено об организации инициативного комитета, но реально Эстонский комитет Пакта был создан только два года спустя¹⁵³. Причина этого не в отсутствии участников, поддержки властей или активности, их было в избытке, а в том, что Н.К. Рерих сам придерживал процесс преждевременного расширения деятельности. Он желал большей координации, осмысленности и, если можно так выразиться, «чистоты» в делах своих друзей в Эстонии, составивших к 1938 г. четыре основных группы¹⁵⁴. Поэтому в письмах к прибалтийским сотрудникам он предлагал действовать осмотрительно: «С Эстонией, как Вы знаете, переписка была не сильна, ибо уже неоднократно приходилось наталкиваться на людей маложелательных. <...> При обществе «Витязь» был наш отдел, а затем неведомо как и почему это обстоятельство растворилось» (29 июня 1937)¹⁵⁵; «Г[аральд] Ф[еликсович Лукин] совершенно правильно замечает, что главное будет в утверждении самого Общества. А актуальная деятельность выразится по местным условиям» (30 апреля 1938)¹⁵⁶; «Что касается нашего общества в Таллинне, то, конечно, действуйте без излишней торопливости, избирая наилучшие моменты для полезных выступлений» (22 июля 1938)¹⁵⁷; «Что касается до Общества, то, конечно, не столько важно его полицейское утверждение, сколько групповая работа, которая может быть полезна в культурном отношении. Очень желательно поддерживать связь с Латвийским и Литовским обществами. В конце концов Балтика так между собою связана, что и в отношении культурной работы нежелательно, чтобы Эстония как-то выпадала из неё» (7 января 1939)¹⁵⁸.

В состав Эстонского комитета Пакта Рериха входили известные эстонские деятели культуры, искусства и литературы. Кроме уже отмеченных выше П. Беликова, И. Гринберга, А. Кайгородова, Р. Нимана, В. Пятса (почётного председателя комитета¹⁵⁹), А. Старкопфа, А. Тамма, Э. Таски и других, в его работе участвовали И. Вазар и Б. Тагго-Новосадов. Своей задачей Эстонский комитет Пакта Рериха ставил пропаганду идей движения за сохранение культурного достояния в своей стране¹⁶⁰.

С комитетом было тесно связано и другое культурное начинание: 3 января 1939 г. в Таллинне было организовано Общество эстонско-советского сближения¹⁶¹. Павел Фёдорович Беликов принял самое активное участие в его работе, сразу же организовал в Таллинне выставку советской книги, за что Рерих его поблагодарил, ибо ценил в сотрудниках доброжелательное отношение к России: «Приятно слышать, что в Таллинне была выставка книги, ибо книга есть истинный друг человека и нужно всячески проникаться уважением к ней» (7 января 1939)¹⁶²; «Нравится нам и Ваше отношение к Родине» (14 февраля 1939)¹⁶³. Очевидно, это направление в деятельности группы Беликова было тоже инициировано Николаем Константиновичем, мечтавшем о возвращении на Родину, о чём можно судить по следующим его словам в письме к Рудзитису и Лукину от 6 сентября 1938 г.: «Не говорил ли Вам Беликов о налаживании сношений с Швецией*? Я ему писал об этом»¹⁶⁴.

Конечно, Рерихи не питали иллюзий относительно жизни в сталинском СССР, они были хорошо информированы о жестокостях режима, о запуганности народа. Но создание обществ дружбы с Россией, подобных таллиннскому, или, скажем, Американо-русской культурной ассоциации, созданной в годы войны, должно было расширить сферу Пакта Рериха, способствовать защите культуры в России, в том числе и через защиту прав личности, нравственных ценностей и свободного творчества. Такие общества медленно, но необратимо изменяли отношение к Рерихам на родине, разрушали стену отчуждения со стороны официальной Москвы по отношению к Пакту.